ДЕЛО ЛИС-ОБОРОТНЕЙ
фрагмент пятый

книга >> фрагмент 1 / фрагмент 2 / фрагмент 3 / фрагмент 4 / фрагмент 5 /

14-й день девятого месяца, четверица,
несколько позже

Над закрытыми вратами в высоким заборе из толстых, потемневших от времени некрашеных досок кривовато висела широкая дщица, покрытая красным, местами облупившимся лаком. На ней изрядно выцветшими иероглифами значилось: "Персиковый источник". Баг и Богдан сотоварищи довольно долго добирались сюда, в самый дальний конец Савватьевской улицы, медвежий угол Кеми: буквально в десяти шагах отсюда в незлобиво плещущие о каменистый пологий берег студеные воды Кемской губы врезался дощатый длинный причал, по обе стороны коего были привязаны промысловые катера; причал скрывался за подходящим к самой воде забором.
- Тут, - ткнул темным пальцем в забор младший из тангутов. - Виссарионова артель.
- Сколько сюда ходили, - пробормотал старший. - Все без толку. Виссарион даже на порог не пустил. Плохой мальчик. Балованный...
- Только, еч, - Богдан положил руку на плечо уже собравшемуся от души стукнуть ногою во врата Багу, - ты это... Мы все же частные лица. Нельзя нам своевольничать. Если не пустит хозяин в дом, мы ничего не сможем с этим сделать.
Баг хмыкнул, но ногу опустил.
- Извини, еч, но у тебя от переживаний в голове помутилось, - Баг назидательно поднял вверх указательный палец. - То справедливость бежишь вершить, то вдруг робеешь... Значит, так: усматриваю человеконарушение. А именно: насильственное содержание в клетке живого существа, предположительно... - он обернулся к тангутам, поправился, - то есть, как стало достоверно известно со слов родственников - разумного и владеющего членораздельной речью, а значит - пользующегося всеми правами императорского подданного, коего человекоохранительные органы обязаны защищать. Действия же указанного Виссариона Неистовых уверенно классифицирую, согласно имеющих силу уголовных уложений, как противуправные. Налицо преступление, и мы обязаны положить ему конец. Коме того, - Баг принялся загибать пальцы, - истязание животных, сокрытие от науки и общественности удивительного природного явления, утеснение в рабочую скотину вольного животного без согласия последнего, а равно и его родных... Да я тебе сейчас десяток статей накидаю!
- Кто бы сомневался, - пробормотал Богдан. - Чтоб ты да статей не накидал...
- Имеем право официально вторгнуться в пределы частного жилища без разрешения хозяев, - заключил Баг.
- Да, но... - Богдан разрывался между долгом честного, беспристрастно следующего букве закона минфа и щемящим чувством жалости к лисичкам. - Письменное повеление соответствующих органов...
Баг начал терять терпение.
- Ты что, землепашец? Может, дояр местный? Или столичный сановник этического надзора? Да ты и есть этот самый орган! Пиши повеление, тридцать три Яньло! - И честный человекоохранитель выхватил из сумки лист бумаги и отцепил от пояса письменные принадлежности.
- Но такого еще не случалось. В уложениях о таких случаях ничего не говорится...
- Вот и будет тебе прецедент, - хищно улыбнулся Баг, - Войдет в историю как "Прецедент Оуянцева". Даже Цинь Ши-хуан - и тот поначалу был первым . Ладно, - он окинул взглядом собравшихся. - Под мою ответственность, еч.
- Вот так, вот это - так! - с надеждой на лице закивал младший тангут, но тут же умолк под тяжелым взглядом старшего.
- Нет. Под нашу ответственность, Баг. - Богдан согласно махнул рукой. Будь что будет!
- Все правильно, преждерожденный Богдан, - успокаивающе прогудел Борис. - Невместно нам здесь такое.
И Богдан написал.
И Баг забарабанил во врата.
- Иду-иду! - донесся из глубины двора голос, послышались торопливые шаги, стукнул засов, створка врат отодвинулась с легким скрипом, и в открывшемся проеме показалось... лоснящееся лицо низенького приставалы, утром предлагавшего Багу свои услуги по части осмотра красот здешних мест.
- А! - расплылся приставала в приторной улыбке. Сверкнули очочки. - Вы все же решились взглянуть на сельдь, драгоценный преждерожденный! Вы не пожалеете, не пожалеете! Нигде такого больше не увидите! - Тут его взгляд упал на стоявших за спиной ланчжуна мрачных тангутов. - А эти - зачем? Эти пусть уходят! Прочь, прочь!!
- Покайся, Виссарион... - проскрипел Вэймин Кэ-ци, но совершенно не желавший каяться Неистовых, с лица которого мгновенно пропала вся приветливость, кинулся поспешно закрывать врата. Створка, однако, не шла: Борис прислонился ко вратам плечом, тесня Виссариона назад. Тот покраснел от натуги и некоторое время, елозя короткими ногами по земле, пытался противостоять мощному напору бывшего осназовца, а потом, видя, что проход становится все шире, внезапно отскочил назад - врата распахнулись, глухо стукнувшись о забор, - и с удивительной резвостью припустил назад, к стоявшему на отшибе большому срубу, сложенному из вековых деревьев.
- Управление внешней охраны! - крикнул ему вослед Баг. Мимо вихрем пронесся Арсений; мастер "смертельной животухи" опоздал на какее-то мгновение: с истинно лисьей стремительностью непостижимо юркий для своего сложения Виссарион уже успел вбежать в дом и захлопнуть за собой толстенную, окованную металлическими полосами дверь. Лязгнул засов. Арсений с налета обрушился на дверь и отскочил: выстроено было на совесть.
Взорам вошедших за забором открылось обширное пространство: ото врат к дому пролегала вытоптанная в начинающей желтеть траве тропинка, по левую руку высился длинный, ветхий на вид сарай - в окнах виднелись линялые мятые занавесочки и, кое-где, худосочные цветочки, - а по правую, там, где в губу уходил причал, громоздились бочки и ящики, и рядом с ними возилось несколько фигур в однообразных серых одеяниях.
Подойдя поближе, Богдан с ужасом увидел, что это отнюдь не форменные или рабочие халаты, нет - серый цвет не был изначально присущ одеждам изможденных людей, сосредоточенно колдующих над изрядным уловом первосортной сельди: дотла выгоревшая на солнце, просвистанная сырыми солеными ветрами, перенесшая, верно, много сотен стирок и сушек одежда попросу утратила всякий вид и цвет, там и сям видны были небрежные заплаты и свежие прорехи.
Завидев Богдана, высокий мужчина, трудившийся с краю, с отчетливым хрустом разогнулся и улыбнулся чистой, счастливой улыбкой; худое лицо его покрывала нездоровая бледность, лишь на скулах горели розовые, лихорадочные пятна. Отряхнул руки от чешуи и, сложив их церемонно перед грудью, поклонился.
- Добро пожаловать, драгоценный преждерожденный! - полным неподдельной радости голосом приветствовал он минфа. - Добро пожаловать в наш райский уголок! - И он весело засмеялся.
Прочие - такие же худые, если не сказать тощие, бледные, с лихорадочным румянцем мужчины - тоже оставили свою работу и наперебой стали приветствовать пришедших.
- Присоединяйтесь к нам, останьтесь в мире спокойного блаженства, - призывали они, кланяясь. - Будете с нами жить в роскоши и довольстве, - говорили они, показывая на полуразвалившийся сарай.
Богдан ошеломленно отступил.
- Что это, еч? - шепнул он подошедшему Багу.
- Не знаю, - внимательно вглядываясь в радостных людей в лохмотьях, отвечал ланчжун. - Не знаю, но ничем хорошим тут и не пахнет. Помнишь пиявок?
Богдан машинально, не будучи в состоянии отвести взор от ловцов сельди, кивнул.
- Очень похоже. - Баг задумчиво полез в сумку за сигарами. - Будто их опиявили.
- Лисье омрачение, - глухо пояснил Вэймин Кэ-ци. - Они думают, что живут в райском месте. Что одеты в шелковые одежды. Что едят жирную и вкусную пищу. А на самом деле... - Тангут, взглянув на сарай, сокрушенно покачал головой. - Велика сила нашей тетушки. Ох, велика...
- Вот оно что-о... - протянул Богдан.
"А как он меня сюда зазывал-то... - вспомнил Баг. - Неужто хотел таким же сделать? Вон они у него какие все хилые - кожа да кости. И откуда силы берутся работать! Это он меня, значит, на подхват мыслил поставить... Еще бы, такого здоровяка, как я, приспособить к сетям или к разделке - это вам не цзинь бананов. Аспид!"
- А ты еще повеление писать робел! - в сердцах воскликнул он; Богдан покаянно сник. - Ну, где этот скорпион! - Баг оставил сигары в покое: потом! - Преждерожденный Арсен, что там с дверью? - Крикнул он. Послушник Арсений развел руками: дверь стояла мертво.
- Вы сначала пройдите в хоромы, - простер руку в сторону дома высокий мужчина. - Поклонитесь Дарующему счастье наставнику, равному Небу, и он в щедрой милости своей примет вас в наши райские кущи. Он добрый!
Баг еще раз оглядел убогие райские кущи, ветшающие окрест, и решительным шагом пересек двор. Богдан с тангутами поспешали следом. Борис остался у врат.
- Ну что, - с вполне мирским интересом посмотрел на него Арсен, - в окно полезем?
- Полезу только я, - решил Баг. Повернулся к Богдану. - Оформлять Бориса и Арсения во временные вэйбины как-то... гм... несобразно, еч. Послушники же... Так что полезу я. - Несколько потерявшийся Богдан только кивал. Необычайная слабость охватила его. Холодный пот застилал взор, струился по спине. - Отомкну дверь, а уж тогда зайдем все. - Баг молниеносным движением извлек из-за пазухи тяжелый боевой нож, крутанул его в воздухе и обрушил рукоять на ближайшее стекло. С жалобным звоном посыпались осколки. Локтем высадил щерящиеся в раме острия и ужом скользнул внутрь.
Открыл.
Вошли.
Все.
Чего уж тут...
Еще Учитель говорил: "Коли я поступил неверно, то пусть, пусть Небо отринет меня!"
Дом оказался обширен и сумрачен: свет не горел нигде. Многочисленные комнаты поражали показной, вычурной роскошью обстановки: казалось, некий человек с воображением попугая натаскал сюда самые разные предметы мебели, отбирая их только по одному признаку - чтобы было подороже. В углу одной из комнат, больше похожей на склад, среди нагромождений самого разнообразного добра, высились пирамидами нераспакованные коробки с "Керуленами" последней модели; рядом, в огромном сундуке обнаружился целый клад чохов в связках - Баг даже присвистнул. Он мысленно прикинул, сколько же должен весить этот сундук: немало, ох, немало! Раньше ланчжуну никогда не доводилось видеть столько монет одновременно, да и к чему это - бумажные ляны куда удобнее, и ни один здравомыслящий человек не станет таскать с собой более двух связок мелочи: тяжело, а уж хранить их дома в таких количествах... Вообще ни на что не похоже.
Виссарион Неистовых нашелся в громадном пахучем подвале, в особой комнатке, спрятавшейся за огромными, едва не до потолка, бочками с сельдью - те рядами уходили во мрак, и фонарик, который Баг запасливо вытащил наверху из ящика таких же, совершенно новых, высвечивал лишь ближайшие две-три. Хитроумный проход обнаружил Арсений: случайно натолкнулся на узкий лаз между бочками, почти у самой стены. Лаз, причудливо петляя, привел к довольно хлипкой двери, из-за которой пробивался свет.
Дверь Баг высадил одним ударом и застыл на пороге.
В дальнем углу небольшой, почти квадратной комнаты с низким потолком, пол которой был застелен роскошными коврами, обнаружился и сам равный Небу наставник: Виссарион Неистовых, широко расставив руки в стороны, закрывал собой нечто, похожее на вделанный в стенную нишу домашний алтарь.
- Не пущу!!! - Взвыл дарующий счастье, когда дверь с грохотом пала. - Прочь!!!
Баг шагнул к нему, освобождая проход остальным. В комнатке сделалось тесно.
- Управление внешней охраны, подданный Неистовых, - представился честный человекоохранитель. - Ланчжун Багатур Лобо. - Он надеялся, что спросить у него пайцзу Виссариону в голову не придет: пайцзу Баг специально оставил в ящике стола своего кабинета, ведь расследование мыслилось исключительно частным. Но равному Небу наставнику, противному толстяку с заплывшими жиром глазами, было не до верительных грамот.
Эта жирная кошка в темной комнате сама знала, чье сушеное мясо сожрала.
- Прочь!!! Вам не дано!!! - брызгал он слюною на Бага. - Изыдите!!! - Подхватил с ковра огромный разделочный нож и замахнулся. - Она моя!! Только моя!!!
Баг отступил на четверть шага в сторону и, когда чудовищное лезвие с шипением разрезало воздух в том месте, где он только что стоял, ткнул Неистовых пальцем в мягкий бок. Не сдержавший движения Виссарион, теряя тесак, растянулся на коврах прямо под ногами у Бориса, который тут же уселся на него сверху и деловито принялся вязать заранее припасенной веревкой. Виссарион дернулся и затих.
И тут все увидели, что же прикрывал собою толстяк.
В просторной нише, в окружении разнообразных амулетов - свисающих с гвоздиков или попросту наклеенных на стену - покоилась большая, сплетенная из прутьев клетка, и в клетке той лежало на боку удивительное существо: по виду - совершенно лиса, заросшая длинной, ослепительно белой шерстью, кое-где свалявшейся в неопрятные сосульки; от шерсти исходило мягкое, но вполне заметное сияние.
- Почтенная тетушка... - с дрожью в голосе вымолвил старший тангут, опускаясь на колени перед клеткой; младший пал рядом с ним, по щекам его катились слезы. - Зачем вы, почтенная тетушка... Мы так долго вас искали...
При звуке его голоса существо в клетке с трудом подняло голову и уставилось на тангутов. Богдан, не отрывавший от удивительной лисицы изумленного взгляда, был готов поклясться, что огромные темные ее очи тоже наполнились слезами, а мордочка сморщилась и губы дрогнули в... улыбке?! Богдан почувствовал, что все плывет перед глазами, и только огромное усилие воли помогло ему не упасть. А может, крепкие руки Бага поддержали; минфа не смог потом вспомнить.
Лисица между тем зашевелилась, с трудом поднялась на дрожащие лапы и просунула нос сквозь редкие прутья. Стало видно, что у нее не один хвост - несколько! Так сразу сосчитать их было затруднительно, но теперь Баг готов был поверить на слово, что их - и впрямь девять. Два нервно подергивались, один стоял торчком - видимо, от радости; остальные бессильно обвисли. Слезы текли по мордочке преждерожденного чуда природы и капали на распластанную по дну узилища шелковую подушку, на ложе заточения.
"Какая же она старая", - содрогаясь от жалости, подумал Богдан.
- Теперь мы вместе, почтенная тетушка, - бормотал Вэймин Кэ-ци, - теперь мы снова вместе...
Вдруг будто кто-то невидимый подрубил передние лапы лисе, и она, чуть не ободрав нежный нос о жесткие прутья, склонилась... в поклоне!
Тангуты, стоя на коленях, дружно поклонились в ответ, а когда подняли головы - лиса без сил свалилась на бок, еле заметно шевеля многочисленными хвостами.
- Мы поможем тебе, почтенная тетушка, мы освободим тебя, - старший тангут живо вскочил на ноги и принялся обрывать со стены амулеты; Вэймин Чжу-дэ сгребал бумажки и мешочки в кучу, и когда с этим было покончено, принялся ожесточенно их рвать в мелкие клочки; очень быстро в комнате не осталось ни одного целого амулета.
Лисица - должно быть в последнем усилии - вновь подняла голову и по комнате понеслось еле слышное, почти воздушное:
- Спасибо-о-о-о-о...
Вслед за этим исходящее от шерсти лисы сияние стало понемногу меркнуть и сама она начала таять, растворяться в воздухе - несколько мгновений, и клетка опустела. Лиса исчезла.
И тут минфа почувствовал, как комната и все, находящиеся в ней, плывет прочь от него - дальше и дальше, кружась в безумном хороводе. Темнота обступила Богдана.

книга >> фрагмент 1 / фрагмент 2 / фрагмент 3 / фрагмент 4 / фрагмент 5 /

© Ho"m van Zaitchik, 2000-2004 © Э. Выхристюк, Е. Худеньков, перевод с китайского, 2000- 2004 © И. Алимов, дизайн, разработка, 2004